В вокзальной суете Владимир думал только об одном, что должен сесть в этот поезд. Ведь ему еще возвращаться сегодня обратно. Со всех сторон колею заполняли люди. С чемоданами, сумками, они все плотнее замыкали тесное кольцо. Владимир проклинал минуты, которые ползли слишком медленно. Поезда все не было, а желающих ехать становилось все больше. Это понятно. Сегодня тридцать первое декабря, впереди выходные. Каждый, как мог, добирался домой. Кто за продуктами к родителям в деревню, кто к родным отмечать Новый год.
И только Владимир ехал никуда, ни к кому. Одиннадцать лет назад у него трагически погибла жена. Как он ни настаивал похоронить ее в городе, родители Ольги не захотели.
– Ты еще молод, найдешь себе кого-нибудь, будут свои дети, – говорила теща. – Все забывается, и горе забудется. Некому будет за могилой моей дочери присмотреть. Нет, похороним в деревне, цветов весной насею.
Место, где жила мать его покойной жены, назвать деревней было трудно. Даже не хутор – хуторок, затерянный в поле. Но со своим магазином, начальной школой и, как ни странно, кладбищем.
Владимир больше не женился. Не потому, что был слишком верен покойной жене. Сначала действительно скучал по ней несказанно, воскресенье добирался поездом до ближнего села, а потом пешком еще добрый десяток километров до поселка, до могилы своей Оленьки. Теща поила его горячим чаем, угощала пончиками с вишнями, малиной или смородиной, в зависимости от времени года, еще и в дорогу собирала сумку с разным вареньем.
Потом боль притупилась, и Владимир уже по привычке ездил на могилу жены. Каждый раз все реже. Сначала через неделю, потом через месяц. Раз в полгода, потом через год. Теща не обижалась, даже удивлялась, почему это зять до сих пор не женится.
– Так и состаришься, – упрекала не раз Владимира.
– Еще успею, – отмахивался он. – Вот квартиру большую куплю, тогда и женюсь. Конечно, Владимир не был святым. Преподавал в университете, немного занимался частным делом, но все это не мешало, чтобы в его жизни время от времени появлялись женщины. Красивые и не очень, молоденькие и постарше. Но все было несерьезным, мгновенным. К тому же ему нравилось слышать перешептывания за спиной: «Смотрите, какой порядочный, какой однолюб, похоронил жену, о другой не думает.
Не женился даже, когда переехал из однокомнатной квартиры во вполне приличное жилье. Вместе с Владимиром в новый дом переехал и портрет Ольги. Но теперь, спустя десяток лет после ее смерти, фото покойной почти никаких чувств у него не вызывало. Понемногу стирались из памяти когда-то такие дорогие черты лица. Иногда Владимир пытался вспомнить, воспроизвести в воображении ее голос, смех, но уже не мог. В эти минуты злился на себя, упрекал, что действительно пора жениться. А где-то в самых глубоких закоулках души одновременно чувствовал, что после Ольги, никого не хочет. Планировал в ближайший выходной поехать на могилу. Но приходил новый день, а с ним новые хлопоты и он откладывал поездку.
Но одной даты Владимир пропустить не мог. Тридцать первого декабря у покойной был день рождения. Когда-то он в этот день приносил Ольге цветы – три белоснежные пушистые хризантемы, которые жена больше всего любила. После ее смерти хризантемы неизменно ложились тридцать первого декабря на ее могилу. Кое-кто упрекал его, что на кладбище несут четное число цветов. Но он не обращал внимания на эти слова – три и все, так любила его Оленька.
В прошлом году Владимир не смог поехать в хутор. Грипп свалил. И хоть на тридцать первое вроде уже и переболел, но чувствовал себя все равно плохо. А тут еще знакомая, коллега по работе отговорила. Дорога неблизкая, можно простудиться и болезнь вернется вдвое сильнее. С ней и встретили Новый год.
– Ничего, поеду позже, – успокоил себя Владимир. – Теще напишу, объясню.
Но шло время, а он так и не написал. Дозвониться тоже не мог. Не было весточки и с хуторка. «Обиделась старушка», – подумал Владимир.
Растаяла зима, пролетели вешние воды, промелькнуло лето и осень. И вот снова конец года. Владимир на вокзале. В целлофановом пакете, аккуратно завернутые в бумагу три белоснежные хризантемы. Он положит их на могилу Ольги и сегодня же вернется обратно. Договорился с друзьями пойти в ресторан, встретить в компании Новый год.
Поезд полз слишком медленно. Владимир нервничал. Еще не успеет обратно вернуться. Кому нужны эти жертвы? Покойной? Скорее это уже привычка, какой-то выдуманный долг.
Вот, наконец, и его станция. Владимир соскочил с подножки. Перед глазами простиралось белое полотно снежного поля. «Сколько же это топать надо только туда, – подумал. – А потом обратно». В воображении предстали нелегкие километры. Ни следа в поле, ни дорожки. Мелькнуло желание вскочить обратно в поезд и хоть в тесноте, но вернуться в город. Не успел, поезд уже набирал скорость.
Утопал в снегу, проклиная свою порядочность. Где-то на середине дороги заметил, что в пакете с хризантемами оборвалась одна ручка. А что же с цветами? Его догадки оправдались. Из газеты торчали лишь стебли. Владимир вытряс остатки цветов на землю, нежные лепестки слились с белым снегом.
Хуторок встретил Владимира настороженной тишиной.
– Сначала пойду на могилу, потом загляну к теще, – мелькнула равнодушная мысль. – Могилу, наверное, присыпало снегом, теща старая, болеет, не до ухаживания.
Могила была без снега. Вела к ней аккуратно расчищенная дорожка. Владимир остановился. Может, заблудился? Нет, вот рядом еще одна могила. Кажется, ее здесь не было в последний его приезд. Все правильно. Виден уже и портрет его Ольги на могильном памятнике.
Подошел ближе. На могиле лежали три белоснежные пушистые хризантемы. Становилось как-то жутко. От одиночества, от тишины, от близлежащей белизны. Не успел даже сказать Оленьке свои привычные слова: «Вот я и приехал, привез тебе твои цветы!»
Кто-то положил вместо него на ее могилу хризантемы. И кто-то шел по дорожке, Владимир услышал шаги.
Шла женщина с девочкой. Поздоровалась.
– Я ждала, когда вы приедете. Тетя просила передать Вам вот это, – незнакомка протянула сверток. – Там завещание на дом, говорила, что кроме Оленьки и Вас у нее никого больше не было.
На его лице появилось недоумение.
– Старушка умерла. Еще в прошлом году, – объяснила женщина и повернулась уходить.
– Подождите, а Вы, кто Вы? – шагнул за ней Владимир.
– Я? – переспросила незнакомка. – Мария. Я здесь живу.
– Но…
– Никогда не видели меня на хуторе? Я недавно вернулась из города. Родила Катю и приехала жить сюда. В городе нас ничего не держало. Ни работы, ни квартиры. А тут… Надо же кому-то ухаживать, – кивнула на заснеженные холмики. – Правда, Катя? – обратилась к девочке.
– А цветы? – не отступал Владимир.
– Я принесла их на могилу Ольги. Они у меня как раз зацветают под Новый год. Ваша теща поведала, что Вы всегда в это время привозите хризантемы на могилу жены. В прошлом году Вас не было, вот я и подумала.
Владимир почувствовал, как краснеет.
– Ой, что же это я? – смутилась и незнакомка. – Вы же столько прошли, устали. Пойдем в дом, чаем угощу, с малиной. Пирогов напекла, Новый год собрались с доченькой встречать. А дороги к нам зимой все заметены, никакой машиной не добраться.
Владимир усмехнулся. До хуторка и осенью или весной, и даже летом, когда обильные дожди размоют полевые пути, машина не доедет. Не раз и сам оставлял машину на трассе. Но сейчас, при теплом взгляде Марии, это как-то не имело значения.
Владимир пил горячий чай. Далекими, нереальными казались ему город, вечерний ресторан, друзья, с которыми должен был встретить Новый год.
– Боже, я же года три не был в отпуске, – подумал вслух.
– Вы что-то сказали? – повернулась от плиты Мария. – Еще чаю?
– Давайте погорячей!
Чувствовал, как пьянящее тепло разливалось по всему телу.
«Как там Мария, сказала про могилы? Надо же за ними кому-то ухаживать», – подумал. Он столько лет не был в отпуске…