– Вы еще долго бедное дите по больницам таскать будете? – недовольно сжав губы, допрашивала сына Мария Прокофьевна.
– Мам, ну сколько можно. Постановка точного диагноза – дело долгое. И дорогое, полис не все исследования оплачивает. Главное, что Софье постепенно становится лучше, – вяло отбивался сын.
– Ага, а потом опять – хуже. И сколько это уже длится? Полгода? Морочат вам голову врачи и все. Развелось шарлатанов. Сами не знают ничего, только деньги тянут. Знаешь, как раньше диагноз ставили? Пришел, показал, рассказал – вот тебе сразу и диагноз, вот тебе и лечение.
– Чего взъелась опять?
– Зла на вас не хватает. Я тут подумала… В области, в лесной деревне, живет бабушка Серафима. Очень сильная!
– Хватит! – Саша неожиданно вскочил на ноги, – мы тебя ни о какой помощи не просим, просто не мешай, – сел обратно и уже спокойнее добавил, – пожалуйста, мам.
«Позор-то какой!»
Мария Прокофьевна сгорала от стыда перед знакомыми, когда ее поздравляли с рождением внучки. А вопросы знакомых о ребенке доводили до еле скрываемого бешенства. Больше всего ее коробило выражение: «Пусть растет счастливой и здоровой! На радость маме и папе».
Во-первых, а как же она? Бабушка? Получается, внучка не должна была радовать ее?
Во-вторых, пожелания здоровья казались изощренной издевкой. Вскоре после рождения кожа ребенка начала покрываться красными пятнами. Мария Прокофьевна старалась скрыть этот факт от окружающих, как могла. «Позор-то какой! Ребенок шелудивый!» – так думала новоиспеченная бабушка.
– Прикрой ребенка! Опусти капюшон коляски! – отправившись в гости к семье сына, женщина к своему недовольству увидела у дома Ирину, гуляющую с маленькой дочкой, и поспешила подлететь к недальновидной невестке.
– Здравствуйте. Зачем? Погода же хорошая.
– Так соседи увидят. Подумают, что заразная, – и кивнула на красные щеки девочки.
– Знаете что, Мария Прокофьевна. Если Вы стесняетесь внучки, то я – не вижу причины прятать дочь. И любить ее Вас не заставляю.
Первое время она, как и невестка Ирина, надеялась, что недуг отступит. Мама консультировалась с детским дерматологом и аллергологом по месту жительства, следовала рекомендациям, меняла уход за ребенком.
Но ничего не помогало: пятна появлялись снова и снова. Маленькая Софа расчесывала, покрывалась корочками и сильно плакала по ночам. Не оправдала бабушкиных ожиданий, получается.
Когда Ирина выбила направление на госпитализацию для полного обследования в областную больницу, Мария Прокофьевна не обрадовалась. А насторожилась еще больше.
– Ирина, скажи мне честно. Что с Софией? Ты чего-то от меня скрываешь? Зачем вот эти все обследования?
– Так чтобы выяснить, что с Софией, я направление и взяла.
– Сейчас вам там нагородят с три короба, кучу болячек найдут.
– А Вы предлагаете ничего не делать? Или Ваши народные средства использовать?
– Просто как-то это все подозрительно. Ты вон сколько мазюколок уже накупила, питание меняла, а все равно эти пятна лезут и лезут…
После обследования еще раз скорректировали лечение. Но проблема никуда не ушла. Пятна на коже девочки то бледнели, то появлялись снова. Бабушка уже не скрывала разочарования, глядя на девочку, а только грустно и обреченно улыбалась.
«Если ты меня не слушаешь, то помогать я тебе не буду»
Мария Прокофьевна не понимала, что происходит. И почему Ирина так упорно отказывается от вариантов лечения странной болезни, которые она сама ей предлагала.
В старой подшивке ЗОЖ женщина вычитала, что в таких случаях делают примочки с отваром корней лопуха. Но невестка отмахивалась и продолжала намазывать на дочь слои какой-то дорогущей химии из тюбика. Еще и иностранного производства. На время краснота отступала и появлялась надежда, но потом все начиналось заново.
– Ирин. Ты меня извини, конечно. Но раз тебе мои советы и помощь не нужны, то пусть помощь всегда будет не нужна. Сидеть с Софией, пока по своим делам шастаешь, я с этого момента отказываюсь.
– Так Вы сами всегда предлагаете! Я Вас хоть раз просила? Ничего, сами справимся. Саша, между прочим, тоже с ребенком хорошо управляется, – с учтивой улыбкой, явно скрывающей раздражение, парировала Ирина.
Такой выпад Мария Прокофьевна стерпеть не смогла. Ведь она по 2-3 раза в месяц оставалась присматривать за внучкой, отпуская Ирину в магазин или парикмахерскую. А эта неблагодарная вот так, значит, помощь оценила?
– Хорошо, Ирина. Я тебе отвечу. Ты только не обижайся. Дело не только в помощи, – свекровь приподняла подбородок, собираясь все-таки отправить наглую девицу в моральный нокаут, – до Софии неприятно даже прикасаться из-за этих расчесов. И виновата в этом – только ты. Кто знает, какую гадость ела, пока беременная ходила? Суши свои?
– Пошла вон, – тихо, даже с каким-то облегчением ответила невестка, – нам такая брезгливая бабушка не нужна.
Это был не совсем тот эффект, на который рассчитывала Мария Прокофьевна. Ирина не только не заплакала, не обиделась. Даже губы не дернулись. Но зато теперь есть хороший повод для обиды: где это видано, чтобы бабушку от внука изгоняли.
– Вы забыли, где дверь? – Ирина начала медленно приближаться к свекрови.
Та, увидев, что невестка рассвирепела не на шутку, стала пятиться назад и даже с треском раздавила какую-то пластиковую игрушку, валяющуюся на полу. «С разъяренной мамашей лучше не спорить», – рационально рассудила Мария Прокофьевна и поспешила ретироваться. Только выйдя за дверь, она уже начала набирать номер сына.
«Держись, Ирина!»
– Она меня выгнала. Сказала, я вам больше не нужна.
– А зачем ты их из-за этой болезни гнобишь? Софья виновата? Ирина виновата?
– Я хотела, чтобы моя внучка была самым лучшим и красивым ребенком. А когда вижу расчесанную Софью, мое сердце прям отторгает ее, отторгает, понимаешь? Ирина твоя родила больное дитя, а делает вид, как будто все нормально. Меня вообще посещает мысль, что девочка – не от тебя.
– Куда тебя понесло? Давай так. Ты или принимаешь внучку такой, или нет. Не надо сначала сюсюкать, а потом говорить, что тебе противно.
– Только пускай Ирина извинится.
– Ирина не извинится. Она, как любая мать, защищает своего ребенка. И правильно делает.
Наступил хрупкий молчаливый мир. Мария Прокофьевна теперь ждала событие – День рождения внучки. По расчетам ее должны были пригласить, как бабушку. Ведь вторая бабушка жила почти на другом конце страны.
Но ее не пригласили. Мария Прокофьевна купила игрушку в подарок уже за неделю. За 5 дней начала нервничать, почему приглашения еще нет и сын в телефонных разговорах с ней не упоминает о предстоящем торжестве. Вечером накануне не выдержала и позвонила Саше, спросив напрямую:
– Вы ничего не забыли? У Софийки завтра День рождения.
– Почему забыли? Мы уже организовали небольшой домашний праздник.
– А как же я? Значит, все злитесь? Будете меня шантажировать, к внучке не допускать?
– Ой, мам. Тебя не поймешь. Если ты от чистого сердца хочешь поздравить Софию – приходи.
Мария Прокофьевна сидела за праздничным столом и чувствовала, что закипает. Ирина держалась с ней вежливо-отстраненно. София, как назло, к своему Дню рождения совсем раскраснелась.
Но больше всего женщину бесило поведение гостей – на праздник пришли друзья Саши и Ирины, его двоюродная сестра с мужем и ребенком. Если Марии Прокофьевне было стыдно за внучкин недуг, то сейчас окружающие делали вид, что ничего не происходит. «Как можно не обращать внимание на такое» – женщина разом выпила половину бокала вина.
Мария Прокофьевна представляла, что за столом будут обсуждать здоровье Софии. Сочувственно качать головами и желать выздоровления. Вместо этого молодежь болтала о том, в каком возрасте лучше всего везти ребенка на юг и на какие кружки записывать, когда подрастет.
Форменное издевательство какое-то!
Но самым странным оказалось то, что родственники, пришедшие со своим маленьким сыном, отправили его играть с именинницей. Дети вдвоем ползали по манежу и изучали новые игрушки. «Никогда бы не позволила. Вдруг заразит»
Так Мария Прокофьевна поняла, что грандиозную проблему видит только она сама. Выпив третий бокал, она налила себе еще, встала из-за стола и постучала вилкой по стеклу.
– А сейчас поздравит бабушка!
Гости вежливо замолчали и повернулись в сторону Марии Прокофьевны.
– Я желаю, чтобы София поправилась и стала полноценным ребенком. А ее маме – сил и терпения, чтобы смириться с такой незавидной участью. Держись, Ирина! – торжественно сказала свекровь с довольной улыбкой на лице.
Все в комнате замолчали и вопросительно посмотрели на Ирину.
– А я желаю нашей бабушке, чтобы у нее наконец появились мозги и она перестала клевать ребенка!
– Знаешь что, Ирочка. Я давно хотела сказать, но ради уважения к сыну делала вид, что ничего не понимаю. Я читала про это заболевание. Оно – генетическое. А в нашем роду больных не было! Нагуляла – теперь мучайся! Мой сын абсолютно здоров, ты – тоже, как лошадь. Значит, ребенок не нашей породы!
Саша тут же схватил мать за локоть и потащил из-за стола.
– Что, правда глаза заколола? – продолжала огрызаться женщина, пока сын утаскивал ее в прихожую.
– Внучки ты себя уже лишила. Если не остановишься – сына у тебя тоже не будет.
– Сашенька, послушай. Погляди, как София от нормальных детей отличается. Когда она начнет взрослеть, разница будет только увеличиваться. Зачем тебе это? Чтобы косые взгляды собирать? Они вот, – свекровь стрельнула глазами в комнату с гостями, – сидят и притворяются, а сами злорадствуют наверняка. Ты еще можешь жениться снова. У тебя родится здоровый ребенок, будем жить, как все люди живут.
– Больше не приходи сюда. Позвать тебя было большой ошибкой.
Гости уже начали собираться. Ирина извинялась перед ними и говорила, что бабушка никак не может принять болезнь дочери, поэтому так реагирует, получая в ответ слова поддержки.
Мария Прокофьевна, вернувшись домой, достала любимый альбом с фотографиями Саши и стала рассматривать сына в то время, когда она была для него главной женщиной. Вот, Саша в колледже. Вот, в первом классе на «Прощании с Азбукой». А вот ему 2 годика – лежит на диване. Как давно это было!
Заметив на щеках карапуза какие-то странные пятна, потерла фотографию ногтем. Грязь? Нет, не оттирается. А, так качество снимков просто плохое.