Чувство вины было чудовищем, пожиравшим его изнутри. Его брат Андрей пытался помочь, но Игорь от всего отказывался. Он не хотел помощи. Он хотел свою боль. Это было всё, что осталось от его мальчиков. Месяцы превратились в год, затем в два. Игорь Соколов стал призраком самого себя.
Это была суббота, как и любая другая, когда его жизнь снова изменилась. Игорь закончил свой ритуал, уже собирался вставать, когда услышал за спиной тонкий, нерешительный голосок:
— Дяденька! Извините, дяденька!
Он обернулся, раздосадованный. Это была девочка лет восьми: худенькая, в залатанной одежде и дырявых кроссовках. Растрёпанные волосы собраны в кривой хвостик, лицо грязное, глаза большие и испуганные.
— Что тебе нужно? — спросил Игорь резче, чем хотел.
Девочка съёжилась, но не убежала. Она посмотрела на гранитные плиты, на дорогие цветы, и что-то в её лице изменилось. Появилась решимость.
— Господин, я должна вам кое-что сказать. Это про этих мальчиков.
Игорь нахмурился.
— В каком смысле? Что ты о них знаешь?
Девочка глубоко вздохнула, словно собирая всю свою смелость:
— Просто, господин… Эти мальчики не могут быть там, внутри, потому что они живут на моей улице.
Время словно замерло.
— Что ты сказала? — его голос прозвучал тихо и угрожающе.
— Мальчики, господин, я их знаю. Они живут недалеко от моего дома на окраине. Их двое. Они одинаковые, всегда вместе ходят. Их мама нечасто выпускает на улицу, но я иногда вижу их во дворе. Слышу, как мама их зовет: Артём и Максим. Эти имена.
Игорь почувствовал, как земля уходит из-под ног. Девочка знала имена. Как? Как уличный ребёнок мог знать имена его сыновей?
— Ты лжёшь? — сказал Игорь, но его голос дрогнул. — Пытаешься меня обмануть, выманить деньги?
— Нет, господин. Клянусь, нет, — девочка умоляюще сложила руки. — Я правду говорю. Мальчики там живут. На улице Приборостроителей. Серый дом с синими ставнями. Я живу на улице выше. Прохожу там каждый день. Они вот такого роста… — она показала рукой. — Русые волосы. Всегда в старой одежде. Их мама странная. Ни с кем не разговаривает.
Каждое слово было как удар ножом.
— Почему ты мне это рассказываешь? — спросил он хриплым голосом. — Чего ты хочешь?
— Мне… Мне нужны деньги, господин. Моя мама болеет, ей нужны лекарства. Но я клянусь, что не вру только из-за этого. Я видела вас здесь каждую субботу. Всегда одного. Всегда грустного. А сегодня услышала, как вы разговаривали, называли имена. И я подумала: а что, если это те самые мальчики?
Игорь с трудом дышал. Логика кричала, что это невозможно, что это афера. Но было что-то в её глазах — пугающая искренность. И в его груди зажглась крошечная искра надежды.
— Сколько ты хочешь? — спросил он, доставая кошелёк.
— Две тысячи, господин, на лекарства для мамы.
Игорь вытащил пять купюр по две тысячи.
— Десять тысяч сейчас. Если ты отведёшь меня к этому дому и я действительно увижу там своих сыновей, получишь ещё сто тысяч. Если это ложь — можешь не возвращать десять тысяч. Но ты пожалеешь. Поняла?
Девочка схватила деньги с широко раскрытыми глазами.
— Я отведу вас сейчас. Клянусь, это не ложь.
Они пошли к стоянке. Девочка с восхищением посмотрела на черный BMW X7. Он открыл заднюю дверь, подождал, пока она сядет. Всю дорогу до окраины города он молчал. Девочка указывала путь:
— Здесь налево, прямо три квартала, направо после магазинчика… Вот там, господин, серый дом.
Игорь припарковался напротив небольшого строения из облупившегося кирпича. Ржавые железные ворота, крошечный дворик, окна с задёрнутыми шторами. Дом казался заброшенным, но признаки жизни были: бельё на веревке, старый велосипед в углу.
Он вышел из машины на ватных ногах, прошёл через ворота, поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Послышались шаги с другой стороны — медленные, нерешительные. Дверь приоткрылась на щель, удерживаемая цепочкой, и в узком проёме показалось лицо, которое он не видел два года. Лицо, которое должно было быть в могиле.
Екатерина, его бывшая жена. Живая. Бледная, как призрак, с широко раскрытыми от ужаса глазами.
— Игорь… — прошептала она сдавленным голосом. — Как ты… Что ты здесь делаешь?
Он не ответил. Силой толкнул дверь, срывая цепочку. Екатерина отшатнулась. Игорь вошёл в тёмный дом.
Там, на диване, сидели два мальчика, смотревшие на него огромными, испуганными глазами. Артём и Максим. Подросшие, с более длинными волосами, в простой одежде. Но это были они. Каждая чёрточка, каждое выражение лица. Его сыновья. Живые, дышащие, настоящие.
Игорь упал на колени прямо посреди комнаты. Из его горла вырвался звук — наполовину смех, наполовину рыдание. Он протянул руки, пытаясь что-то сказать, но ни слова не выходило. Слёзы неудержимо лились. Два года. Два года траура, боли, визитов на кладбище. А они были здесь. Всё это время живые.
Мальчики не подбежали к нему. Они остались на диване, прижавшись друг к другу, глядя со страхом и замешательством.
— Папа здесь, — смог выговорить он сломленным голосом. — Мои мальчики, папа здесь. Вы живы?
— Господин… — голос Артёма был нерешительным. — Кто вы?
— Мама, кто этот мужчина? — спросил Максим.
Боль от этих слов была сильнее всего. Его собственные сыновья его не узнали. Игорь посмотрел на Екатерину, прислонившуюся к стене и дрожащую.
— Что ты наделала? — спросил он тихим голосом, полным ярости. — Что, чёрт возьми, ты наделала, Катя?
— Игорь, я могу объяснить…
— Объяснить?! — он резко встал. — Ты хочешь объяснить, почему притворилась, что наши сыновья мертвы? Заставила меня поверить, что они…
— В течение двух лет? — Екатерина теперь рыдала. — Это было для их безопасности, Игорь. Мне нужно было их защитить. Нужно было, чтобы ты поверил. Чтобы все поверили.
— Защитить от чего? От кого? От меня?
— Не от тебя! Никогда не от тебя. Были… были опасные люди, преследовавшие меня из моего прошлого. Они собирались использовать мальчиков, чтобы добраться до меня. Угрожали. Сказали, что заберут их. Я запаниковала, нашла человека, который мог помочь, у которого были связи в полиции, который мог подделать документы.
Игорь недоверчиво покачал головой.
— Ты хочешь сказать, что заплатила за фальсификацию аварии? Что подкупила полицейских?
— Не было тел, Игорь. Не было никаких тел. Всё было сфабриковано. Документы, отчёты. Это стоило почти всех алиментов, что ты мне давал, плюс деньги, которые я заняла. Но это сработало. Все поверили, и мальчики были в безопасности.
— В безопасности? — Игорь указал на сыновей, с ужасом наблюдавших за спором. — Посмотри на них, Катя. Они напуганы, живут в этом убогом доме, изолированные от мира. Это называется «быть в безопасности»?
Екатерина сползла по стене на пол.
— Я сделала то, что считала лучшим. Я была в отчаянии. Угрозы были реальными. А я…
— А обо мне? — голос Игоря треснул. — Ты подумала обо мне? О том, что это сделает со мной? Ты позволила мне страдать два года, разрушать себя, почти всё потерять, веря, что мои сыновья… — он не смог продолжить. Снова посмотрел на Артёма и Максима, которые теперь тихо плакали, напуганные криками. — Что ты им рассказала обо мне?
Екатерина колебалась.
— Что ты… Что ты ушёл. Что больше не можешь их видеть. Что так будет лучше.
— Ещё больше лжи.
Игорь глубоко вздохнул, пытаясь совладать с бурей эмоций. Нужно было уйти отсюда, прежде чем гнев поглотит его полностью. Он вышел из дома, шатаясь. Бедная девочка всё ещё была там, ожидая на безопасном расстоянии…
