Умирает Рабинович. Ну, Страшный суд, архангелы, личное дело…
– Жене изменял?
– Ну, как бы…
– Ясно. Налоговую обманывал?
– Нет, ну не то чтобы, но…
– Тоже ясно.
И так по всем пунктам. Понятно, что живой человек. Кто из нас без греха?
Подводят итог:
– В общем, мужик ты неплохой, но накосячил изрядно. Одно липовое банкротство твоё чего стоит! Короче – хотели бы тебе помочь, но – никак. Приговариваешься к аду!
Заходят сопровождающие, вежливо, но строго берут его под руки и уводят.
Бесконечный коридор, двери, двери.
Откуда-то доносятся крики, стоны. Палёным пахнет. Таблички на дверях: «Ирландцы», «Малайцы». На одной двери даже «Инуиты» написано. Доводят Рабиновича до двери с надписью «Евреи».
– Ну, удачи тебе, греховодник, – и внутрь заталкивают с криком: «Принимайте пополнение!»
Заходит Рабинович, озирается со страхом. Жарища. Однако – вон виноградники виднеются, домики симпатичные невдалеке, белые, под металлочерепицей. Поля ухоженные, кругом автоматические системы орошения. А на горизонте – вообще мегаполис какой-то, небоскрёбы, стекло-бетон-ландшафтный дизайн.
Тут к нему мужичок на навороченном квадроцикле подъезжает и шлем мотоциклетный протягивает:
– Новенький? Поехали, подброшу до жилья.
– А скажите, это вот всё вокруг – это ад?
– Эх, мужик… Ты не видел, что тут 60 лет назад было!