Денис открыл новую папку.
— Есть ещё кое-что. Я проверил историю травли в других элитных школах. За последние пять лет минимум 12 случаев, когда дети обычных людей подвергались насилию со стороны «золотой молодёжи». Все дела замяты, семьи запуганы или выгнаны из Киева. Это системная проблема.
— Значит, мы наносим системный удар, — твердо сказал Виктор. — Не просто защищаем Кристину, а ломаем всю их преступную схему.
Роман удовлетворенно улыбнулся.
— Мне нравится. Начнём с создания улик. К утру у меня будет полный пакет документов на каждого. Переписка, финансовые транзакции, видео и аудиозаписи. Всё будет выглядеть настолько реально, что даже эксперты не отличат.
Николай достал блокнот и начал писать.
— Нужно правильно рассчитать тайминг. Сначала мы сеем сомнения, потом подбрасываем доказательства предательства, затем провоцируем их на активные действия друг против друга. Три фазы операции, каждая должна быть выверена до минуты.
Зверь хрустнул костяшками пальцев.
— А что с девчонками, которые покалечили Кристину?
— Они тоже должны ответить, — заверил Виктор. — Но не через насилие. Они потеряют всё — свою будущую карьеру, статус и репутацию. Их родители будут слишком заняты спасением собственных шкур, чтобы защищать их. А когда пыль осядет, их ждёт настоящее правосудие.
Денис кивнул на часы: половина первого ночи.
— Шепелев ждёт твоего ответа через тридцать минут.
— Пусть ждёт, — сказал Виктор. — Молчание — это тоже оружие. Пусть думают, что я сломлен, собираю вещи. Это даст нам время подготовиться.
В два часа ночи телефон Виктора зазвонил.
— Шепелев.
— Время вышло, господин Громов. Ваше решение?
— Мне нужно ещё 24 часа, — ответил Виктор, делая голос уставшим и побеждённым. — Нужно уладить дела на работе, подготовить документы дочери для перевода в другую клинику.
Молчание на другом конце трубки.
— Зачем вам столько времени?
— Хорошо. Двадцать четыре часа. Но если вы попытаетесь что-то предпринять, если обратитесь в полицию или СМИ…
— Я понял, — перебил Виктор. — Мы уедем.
— Только не трогайте Кристину. Разумное решение, господин Громов.
Связь прервалась. Роман сразу же вывел на экран данные анализа звонка.
— Он звонил из дома, я записал весь разговор плюс фоновые шумы. Там были ещё минимум три человека, судя по голосам — Золотов, Волков и кто-то незнакомый. Они праздновали победу, слышно, как звенят бокалы. Самоуверенные идиоты.
— Пусть празднуют, — сказал Николай. — Это их последняя спокойная ночь. Завтра мы начинаем операцию «Домино».
Виктор посмотрел на своих боевых братьев. Пять человек против мощной коррумпированной системы. В любой другой ситуации это было бы безумием. Но эти пять человек стоили целой армии.
— Спасибо, что пришли, — тихо сказал он.
— Не за что благодарить, — ответил Сергей. — Ты вытащил меня из-под обстрела под Иловайском, когда все считали, что я мёртв.
— Ты прикрывал меня в Соледаре, когда нас окружили, — добавил Денис.
— Спас мою семью в Ирпене, — кивнул Роман.
— Мы все друг другу обязаны жизнью, — подытожил Николай. — Это не долг, это братство.
Зверь молча пожал Виктору руку — крепкое рукопожатие, которое говорило больше любых слов. К рассвету детальный план операции был готов. Каждый знал свою роль, каждый шаг был просчитан. Восемь влиятельных семей думали, что уничтожили простого отставного военного и его дочь. Они не знали, что сами подписали себе приговор.
Виктор вернулся в больницу к шести утра. Кристина не спала, смотрела в окно на рассвет над Киевом.
— Тато, — тихо позвала она, услышав его шаги.
— Я здесь, солнышко. — Он сел рядом с её кроватью.
— Я думала всю ночь, — сказала она. — О том, что они мне сделали, почему они это сделали. Знаешь, что я поняла?
— Что, малыш?
— Они слабые, папа. По-настоящему слабые внутри. Сильные люди не мучают беззащитных. Сильные люди не нуждаются в унижении других, чтобы чувствовать себя значимыми. Они это сделали, потому что боятся. Боятся, что кто-то вроде меня, обычная девочка из обычной семьи, может быть лучше их.
Виктор нежно взял её здоровую руку в свою.
— Ты права. И знаешь что? Их страхи абсолютно обоснованы. Ты лучше их. Ты талантливее, умнее, добрее. У тебя есть то, чего у них никогда не будет — настоящая сила характера.
— Папа, что ты собираешься делать? Я вижу это в твоих глазах, тот же взгляд, что был перед твоими ротациями на фронт. Ты идёшь на войну?
Виктор помолчал.
— Да, но это будет другая война. Без выстрелов, без крови. Я собираюсь показать им, что бывает, когда трогают мою дочь.
Кристина слабо улыбнулась.
— Мама бы тебя остановила.
— Мама бы возглавила атаку, — поправил Виктор, и они оба тихо рассмеялись, вспоминая Олену.
В палату вошла Ганна Сергеевна с утренними лекарствами.
— Как наша пациентка?
— Болит всё, но я справлюсь.
— Операция назначена на завтра, — сказала медсестра, проверяя капельницу. — Обе руки. Потребуется минимум четыре часа. Восстановление будет долгим, господин Громов.
— Она сможет играть снова? — спросил Виктор, хотя уже знал ответ…
