— Здравствуйте. — Голос у новенькой был тихий, но ровный, лишенный заискивания. — Анна Сергеевна Мороз. Направлена к вам в отделение.
— Здравствуй, — Зинаида Павловна кивнула на жесткий стул напротив. — Присаживайся. Документы принесла?
Анна молча протянула папку. Кравчук открыла ее и начала придирчиво изучать. Диплом медицинского колледжа, Житомир, выпуск 2010 года. Сертификат медсестры. Трудовая книжка. Зинаида Павловна нахмурилась еще сильнее. В трудовой книжке зиял странный пробел. Огромная дыра, почти восемь лет между окончанием училища и первой записью о работе в гражданской районной поликлинике.
— Это что? — Она ткнула пальцем в пустые страницы. — Восемь лет где была? Чем занималась?
— В декрете, — ответила Анна все тем же ровным, механическим голосом. — Потом болела. Долго восстанавливалась.
Что-то в ее тоне, в этой стеклянной спокойности подсказывало Зинаиде Павловне, что это ложь. Или, по крайней мере, не вся правда. Но устраивать допрос она не стала — не ее дело копаться в чужом темном прошлом. Главное, чтобы руки работали как надо.
— Ладно. — Кравчук захлопнула папку. — Значит, так. У нас тут не поликлиника, тут военный госпиталь. Пациенты тяжелые, врачи требовательные, работы много, сами понимаете, какое время в стране. Справишься?
— Справлюсь.
— Посмотрим. Сегодня будешь в паре с Катей, она тебе все покажет. Воронко!
Катя, которая стояла в дверях и откровенно грела уши, вздрогнула и вытянулась.
— Да, Зинаида Павловна!
— Возьмешь новенькую под крыло. Покажешь отделение, объяснишь, где что лежит, какой порядок. И смотри мне, без лишней болтовни.
— Конечно, Зинаида Павловна.
Когда обе медсестры вышли в коридор, Кравчук еще долго смотрела им вслед. Что-то в этой Мороз ее глубоко беспокоило. Слишком спокойная. Слишком тихая. Слишком… выгоревшая, что ли? Как будто внутри нее выжженная степь. Или наоборот, там бушует пожар, который она тщательно прячет за ледяным фасадом.
Катя Воронко была из тех людей, которые физически не умеют молчать. За первые полчаса совместного обхода она успела вывалить на Анну всю подноготную отделения: про жен и любовниц врачей, про то, кто с кем встречается, кто кого тихо ненавидит, и почему заведующий отделением Семен Аркадьевич Коваленко уже третий год ведет холодную войну с главным хирургом Борисом Львовичем Ковалем. Анна слушала молча, вежливо кивала в нужных местах, но сама не произнесла почти ни слова. Это начало раздражать Катю, привыкшую, что ее сплетни вызывают живой отклик.
— А ты сама откуда? — спросила она наконец, когда они остановились у поста возле реанимации перевести дух. — Житомирская?
— Из-под Житомира. Село Заречное.
— О, из глубинки! — Катя хихикнула, пытаясь разрядить обстановку. — А чего в Киев подалась?
— Так сложились обстоятельства. — Снова эта непробиваемая стена вежливости.
Катя надула губы.
— Слушай, ты всегда такая?
— Какая? — Анна посмотрела на нее своими странными серыми глазами, и Кате на секунду стало неуютно.
— Ну, замороженная. Как будто тебе все равно. Как будто ты вообще не здесь.
Пауза затянулась. Потом уголки губ Анны чуть дрогнули в подобии улыбки. Первая эмоция за все время.
— Просто устала. Извини, если обидела…
