Игорь вернулся к работе, но по-другому. Больше не по 16 часов. Теперь он уезжал после того, как отвозил мальчиков в школу, и возвращался к тому времени, чтобы их забрать. Компания пережила два года его отсутствия — могла пережить и сокращённые часы. Сыновья были абсолютным приоритетом.
Андрей стал постоянным гостем. Приезжал на ужины, возил мальчиков на прогулки, стал любимым дядей. Покупал горы шоколада, как обещал. Вместе с книгами, игрушками, конструкторами.
В школе стало легче. Мальчики завели несколько друзей — добрых мальчишек, которым было всё равно, откуда они приехали. Артём записался в футбольную секцию, Максим пошёл в шахматный кружок. Постепенно они строили нормальную жизнь.
Но бывали плохие дни. Дни, когда Максим просыпался в слезах, прося маму. Дни, когда Артём взрывался гневом без видимой причины. В один из таких особенно трудных дней Игорь в панике позвонил Елене Волковой. Артём заперся в комнате после спора, ломал вещи, кричал. Максим плакал, спрятавшись в ванной. Психолог приехала, успокоила ситуацию, затем села с Игорем в кабинете.
— Вы всё делаете правильно, — твёрдо сказала она. — Я знаю, что так не кажется, но это так.
— Я так не чувствую. Чувствую, что импровизирую, ошибаюсь больше, чем делаю правильно.
— Каждый родитель так чувствует. У вас просто есть дополнительные обстоятельства. Вы восстанавливаете связь с сыновьями, которых манипулятивно настроили против вас, одновременно справляясь с собственной травмой. Тот факт, что вы все трое прогрессируете, пусть медленно, — это замечательно.
— Артём меня ненавидит.
— Артём вас не ненавидит. Артём в замешательстве, напуган и проверяет вас. Хочет увидеть, бросите ли вы его, когда станет трудно — как Екатерина научила его верить. Когда вы остаетесь, когда сохраняете спокойствие даже в его худшем поведении, вы доказываете, что та ложь была ложью, вы восстанавливаете доверие.
Игорь хотел верить. Ему нужно было верить, потому что сдаваться было не вариантом. Через 4 месяца Елена Волкова предположила, что, возможно, для мальчиков было бы полезно иметь какой-то контакт с Екатериной. Не личные визиты, но, может быть, письма, контролируемый обмен корреспонденцией.
Изначально эта идея привела Игоря в ярость. Но психолог была непреклонна.
— Дело не в вас или Екатерине. Дело в том, что будет лучше для Артёма и Максима. Делать вид, что матери не существует, нездорово в долгосрочной перспективе.
Неохотно он согласился. Поговорил с мальчиками, объяснил, что если они захотят, могут писать письма матери. Максим сразу захотел. Артём колебался, но в итоге тоже согласился.
Первые письма было больно осознавать. Игорь не читал, сохраняя их частную жизнь. Екатерина отвечала. Письма всегда проверялись адвокатом. Она многократно извинялась, писала, что любит сыновей, объясняла свои причины. Игорь ненавидел каждое приходящее письмо. Но подавлял обиду. Потому что дело было не в нём. Никогда не было.
Шесть месяцев. Полгода с той субботы на кладбище, которая всё изменила. Игорь отметил этот день, сделав что-то особенное: отвёз мальчиков в Одессу, снял дом на берегу моря на выходные. Андрей поехал с ними. Впервые они действительно почувствовали себя семьёй. Играли на песке, плавали в волнах, ели мороженое, смеялись искренне.
В последний вечер, сидя на веранде и глядя на море под лунным светом, Артём подошёл к Игорю и ничего не сказал. Просто положил голову ему на плечо. Он обнял сына, чувствуя, как наворачиваются слёзы. Вскоре присоединился Максим. Андрей незаметно сделал фото. Этот момент стоил больше всего золота в мире.
— Папа, — тихо сказал Артём.
— Да, сынок?
— Спасибо, что не отказался от нас.
Игорю пришлось сдержаться, чтобы не разрыдаться.
— Я никогда от вас не откажусь. Никогда. Обещаю.
Через год после открытия правды Игорь сделал то, о чём никогда не думал. Он создал благотворительный фонд «Второй шанс», посвященный помощи детям в сложных ситуациях опеки, особенно в случаях родительских манипуляций. Он щедро жертвовал, вкладывал личное время, использовал свою историю, когда это было уместно, чтобы повысить осведомленность…
