— Жить, — просто ответила Марина. — Работать. Может, квартиру переделаю. Старую мебель выброшу. Светлые обои поклею.
— А ты? Ты не жалеешь?
Марина посмотрела на дочь. Прямой, честный взгляд.
— Нет, я жалею только об одном — что не сделала этого раньше. Что позволяла ему годами унижать себя. Что думала, что терпение — это добродетель. Нет, Алена. Терпение — это просто трусость. Боязнь что-то изменить.
Они сидели на кухне, пили чай и говорили. Говорили о будущем. О планах Алены на учебу. О новых проектах фирмы. О том, куда бы им съездить отдохнуть вдвоем. Впервые за много лет они говорили без оглядки на него, без страха сказать что-то не так.
Вечером Алена уехала. Марина осталась одна. Но одиночество это было другим. Не пугающим, а умиротворяющим. Она заварила себе мяту, села в кресло у окна. За окном зажигались огни большого города. Ее города. Ее жизни.
Она взяла свой старый фотоальбом, тот, что лежал на самом дне шкафа. Стала листать. Школьные фотографии, институт, молодость. Она смотрела на свое лицо — смеющееся, уверенное, полное надежд. Таким оно и должно было остаться. Таким оно и станет теперь.
Она закрыла альбом. Подошла к окну. Ночь была тихой и ясной. Где-то там, в другом полушарии, метался в панике человек, который думал, что сломал ее жизнь. Она стояла здесь, у своего окна, и чувствовала, как ее жизнь только начинается. По-настоящему.
Она улыбнулась. Впервые за долгие годы — искренне, по-настоящему. И в этой улыбке была не только боль прошлого, но и безграничная, сияющая надежда на будущее. Ее будущее.
На следующее утро Марина проснулась с ощущением, которого не было много лет: она выспалась. Глубокая, спокойная усталость ушла из ее тела. Она потянулась, и ее взгляд упал на пустую половину кровати. Никакой боли. Только легкость.
Она встала, сделала зарядку. Еще одна забытая привычка, которую он высмеивал. «В твои годы пора остепениться», — говорил он. Теперь ее годы принадлежали только ей.
Пока варился кофе, она села за компьютер. Проверила почту. Михаил Степанович уже прислал ей все необходимые документы для подписи. Скан-копии были безупречны. Она распечатала их, аккуратно подписала каждую. Ее подпись, всегда такая робкая рядом с его размашистым автографом, теперь выглядела уверенно и твердо…
