Василий молча ходил по квартире, собирая свои вещи. Мирослава слышала, как он открывает шкафы, достает одежду, бросает что-то в сумку. Она сидела на кухне и смотрела в окно. За стеклом медленно темнело. Осенний вечер наступал рано, и город уже начинал зажигать огни.
Телефон завибрировал. Сообщение от Полины: «Мирослава, мне сейчас написал Василий, что все отменяется. Прошу, выслушай меня. Нам правда нужна помощь. Игнат в беде, коллекторы угрожают. Мы семья, должны поддерживать друг друга. Неужели ты не понимаешь?»
Мирослава прочитала и отложила телефон. Отвечать не собиралась. Семья? Какая семья? Они хотели обобрать ее, оставить без жилья, подделать документы, совершить преступление. И теперь просят понимания? Нет. Она не будет участвовать в этом безумии.
Через несколько минут пришло еще одно сообщение, уже более настойчивое: «Ты поступаешь эгоистично. Из-за тебя могут пострадать люди. Подумай о нас».
Мирослава почувствовала, как внутри вспыхивает гнев. Она быстро набрала ответ: «Полина, вы с мужем набрали долгов на пять миллионов. Это ваша проблема, а не моя. Василий хотел заложить мою квартиру без моего ведома, подделав документы. Это преступление. Я подала заявление в полицию. Советую вам найти адвоката. И больше не пишите мне».
Она нажала «отправить» и заблокировала номер Полины.
Василий вышел из спальни с большой дорожной сумкой через плечо и пакетом в руках. Лицо его было серым, осунувшимся. Он остановился в дверях кухни и посмотрел на жену.
— Мне правда некуда идти прямо сейчас, — сказал он тихо. — Можно я переночую на диване? Завтра утром уеду к матери.
Мирослава покачала головой:
— Нет. Уезжай сейчас. Звони матери, она тебя примет. Или снимай гостиницу. Мне все равно. Но здесь ты больше не останешься ни на одну ночь.
— Мирослава, я понимаю, что ты злишься, но мы прожили вместе три года.
— Три года, в течение которых ты игнорировал мою дочь, не принимал участия в ее жизни, а в итоге решил уничтожить наше будущее ради своей сестры, — перебила его Мирослава, поворачиваясь к нему. — Ты знал, что делаешь. Ты планировал это, готовился, ждал момента. Это не спонтанное решение под давлением. Это осознанное предательство. Уходи, Василий. Сейчас же.
Он постоял еще несколько секунд, потом развернулся и пошел к выходу. Входная дверь хлопнула, и Мирослава осталась одна. Она выдохнула, чувствуя, как все тело напряглось от сдерживаемых эмоций. Хотелось плакать, кричать, бить посуду. Но она не позволила себе этого. Нужно держаться, не ломаться.
Она взяла телефон и позвонила матери.
— Мама, я дома. Василий ушел. Я его выгнала, — сказал она, стараясь держаться спокойно.
— Слава Богу, доченька. Ты все правильно сделала. Как ты себя чувствуешь? — В голосе Ирины Петровны звучала тревога.
— Устала. Морально вымоталась. Но держусь. Квартира защищена, заявление в полиции подано. Завтра начну оформлять развод. — Мирослава говорила на автомате, перечисляя пункты плана.
— Приезжай к нам. Ева спрашивает про тебя. Побудешь с дочкой, отвлечешься, — предложила мать.
— Нет, мама. Я хочу побыть одна сегодня. Мне нужно прийти в себя. Завтра приеду за Евой, заберу ее домой. Скажи ей, что мама ее очень любит и скоро увидимся.
Они попрощались. Мирослава положила телефон на стол и прошла в спальню. Комната выглядела разгромленной. Открытый шкаф, вещи разбросаны, вешалки валяются на полу. Василий собирался в спешке, не убирая за собой. Она методично начала наводить порядок, складывая свою одежду обратно, выбрасывая забытые им мелочи в мусорное ведро. В шкафу на полке лежала коробка с документами. Мирослава открыла ее и достала свидетельство о браке. Посмотрела на него: даты регистрации, печать, подпись. Три года назад она верила, что это навсегда. Что Василий станет опорой, надежным партнером. Как же она ошибалась.
Телефон снова завибрировал. Сообщение с незнакомого номера: «Мирослава, это Сапелкин. Мы можем встретиться и обсудить ситуацию? Думаю, все можно уладить мирно, без полиции и скандалов. Позвоните мне».
Мирослава усмехнулась. Значит, Василий уже предупредил своего сообщника, что план провалился. И теперь юрист пытается замять дело, договориться. Она набрала ответ: «Сапелкин, я записала ваш разговор в кафетерии. У меня есть видео, где вы обсуждаете подделку моей подписи. Это уголовное преступление. Заявление уже в полиции. Ждите повестки на допрос. И не пытайтесь со мной связываться».
Отправила и тоже заблокировала номер. Она легла на кровать, не раздеваясь, и закрыла глаза. Усталость навалилась тяжелым грузом. Сегодняшний день был похож на бесконечный кошмар: вокзал, кафетерий, записи, юрист, нотариус, полиция, конфронтация с Василием. Все это случилось за несколько часов, но, казалось, прошла целая вечность. Она провалилась в тревожный сон, полный обрывочных образов: Василий с документами, Полина в слезах, незнакомые люди, требующие деньги.
Проснулась от звонка телефона. Было уже утро, за окном светило солнце. Она схватила трубку — звонила мать….
