— О, здрасте. Ну что, пойдемте выбирать.
Он открыл вольер. И оттуда, кувыркаясь и визжа, выкатилась толпа неуклюжих большеухих созданий. Кирилл ахнул и сел прямо на траву. Щенки немедленно облепили его, пытаясь лизнуть в нос и пожевать шнурки.
— Вон тот! — показал Геннадий Викторович на самого крупного и серьезного, который не лез в общую свалку, а внимательно изучал мальчика. — Это вожак. Умница.
Но Кирилл уже выбрал. К нему на колени забрался самый неуклюжий, но самый настырный щенок. И, уткнувшись носом ему в подмышку, сладко засопел.
— Этот, — прошептал Кирилл, — я назову его Гром.
— Гром! — усмехнулся Геннадий. — Ну, Гром так Гром. Хороший выбор.
Пока мальчишка возился со щенком, Геннадий Викторович отозвал Алю в сторону.
— Ну, что сказать, дела твои не ахти, — начал он без предисловий. — Твой муж, Анатолий Дмитриевич, не промах. Фирма его, «Горизонт» — пустышка. Зарегистрирована несколько недель назад. Но она является единственным субподрядчиком у гиганта «Стройинвесткапитал».
— Это же…
— Это те самые, кто строят элитный микрорайон на окраине. Как раз там, где ты его видела. Где глина.
— Так, а Толя здесь при чем?
— А при том. Женщина на фотографии, которую ты нашла в ячейке — Марина Игоревна Фомина.
— И кто она? — Генеральный директор «Горизонта». Геннадий посмотрел на Алю в упор. — А еще жена коммерческого директора «Стройинвеста» Фомина.
У Али закружилась голова.
— Я ничего не понимаю.
— Да все просто, — вздохнул пенсионер. — Классическая схема. Муж пилит бюджет компании, жена через пустышку эти деньги отмывает. А твой Анатолий, он у них на побегушках. Связной, курьер. Вопрос только, зачем этот цирк с инвалидностью? Шантаж или прикрытие?
Аля поехала домой на такси. На заднем сиденье возился Кирилл, обнимая сопящего Грома. У нее же в голове билась одна лишь мысль — шантаж или прикрытие?
Дома их ждал скандал. Едва они вошли, Гром, почуяв чужого, зарычал в сторону спальни.
— Это что? — заорал Толя. — Убери эту блохастую тварь. У меня от него голова болит.
В ответ Гром залился громким басовитым для щенка лаем.
— Ничего, привыкнет, — сказала Аля, унося щенка на кухню.
При этом ей крайне неприятно было смотреть на то, как муж старательно изображал из себя больного. Вечером она позвонила Наташе.
— Слушай, я больше не могу. Сейчас пойду и все ему скажу.
— Аля, стой! — закричала подруга в трубку. — С ума сошла! Ну-ка, взяла себя в руки, успокоилась.
— Но он…
— Что он? Ты скажешь — он рассмеется. Мол, устала и бредишь, ревнуешь его, больного, к какой-то мифической женщине. Да он выставит тебя дурой. Он поймет, что ты копаешь, и заметет следы.
— Ну и что делать-то?
— Продолжай играть свою роль, — жестко сказала Наталья. — Нужно довести дело до конца. Терпи.
Алевтина положила трубку. Она посмотрела на свое отражение в темном окне. На нее смотрела изможденная женщина с лихорадочным блеском в глазах.
— Ладно, — прошептала она, — но это в последний раз.
На следующий день, когда Алевтина была на работе, Кирюша играл с Громом во дворе. Щенок был еще мал для долгих прогулок, но с удовольствием гонял голубей у подъезда. Кирилл заметил странных гостей сразу. Черная машина, не из их двора. В ней сидели двое мужчин в костюмах. Один из них подошел к бабе Вале, соседке, сидевшей на лавочке, и спросил:
— Простите, мы из социальной службы, нам нужна Пахомова Алевтина Григорьевна. Есть сигналы, что её сын частенько остается без присмотра.
Баба Валя удивилась.
— Да вы что, милые, Алечка — святая женщина, муж у нее инвалид, она на трех работах, а мальчик… Кирюш, иди сюда…
