На следующий день я снова поехала к Кларе. Предлог был прост и банален. Я позвонила ей с нового номера, извиняющимся тоном сообщив, что, кажется, обронила у нее в гостях дорогую перчатку. Одну. Из очень тонкой кожи, подарок.
— Ой, Фаиночка, конечно! — засуетилась она на том конце провода. — Приезжай, поищем вместе. Я тут как раз пирог с капустой затеяла.
Ее голос был еще более приторным, чем вчера. Она уже знала, что я говорила с Таисией. И теперь она играла свою роль с удвоенным усердием.
Когда я вошла в ее квартиру, запах пирога смешивался все с тем же запахом валокордина. Клара повела меня в комнату, и мы обе принялись картинно осматривать пол вокруг дивана.
— Какая досада, — вздыхала я, опустившись на колени. — Совсем новые были.
— Может, под диван закатилась? — с готовностью предложила она.
Это было именно то, что мне нужно. Пока она, кряхтя, пыталась заглянуть под низкую мебель с одной стороны, я сделала вид, что ищу с другой. Моя рука скользнула под подушку, пальцы нащупали крошечный холодный прямоугольник диктофона. Я сжала его в ладони. В ту же секунду я нашла перчатку, которая все это время была у меня в кармане.
— Ах, вот же она! — воскликнула я с фальшивым облегчением. — Завалилась за ножку. Спасибо тебе, Клара. Ты меня просто спасла.
Я не осталась на пирог. Сказала, что у меня срочная встреча. В ее глазах я увидела плохо скрытое облегчение. В такси по дороге в отель я достала наушники. Вставив один в ухо, я нажала на воспроизведение. Сначала тихое шипение, потом шорох — Клара, очевидно, села на диван. А затем звук набора номера, ее изменившийся, лишенный всякой сладости, деловитый голос.
— Таисия Борисовна? Это Клара. Она была у меня.
— Да, Фаина. — На том конце провода послышался резкий, нетерпеливый голос Строгановой. Я прибавила громкость. — И что? Она что-то знает?
— Нет. Нет, что вы. Я уверена, что ничего. Я ей рассказала, как Юлечка счастлива, как вы о ней заботитесь. Она поверила, я же вижу. Вид у нее, конечно, как у загнанной лошади. Но ума не хватит что-то понять.
Пауза. Голос Клары стал заискивающим.
— Таисия Борисовна, я по поводу денег за этот месяц… Да, да, я видела, спасибо вам огромное. Все пришло. Вы уедете, и она даже опомниться не успеет. Удачи вам там, на Кипре.
Запись закончилась. Я сидела в такси, глядя на проплывающие мимо столичные улицы, и не чувствовала ничего, кроме ледяного спокойствия. Это было не просто предательство. Это был контракт. Клара была не обманутой подругой, а наемным работником, соучастницей. И у меня теперь было прямое доказательство сговора.
Не успела я убрать телефон, как он зазвонил. Номер определился как Григорий Сафронов. Аудитор.
— Фаина Константиновна, добрый день. — Его голос был сухим и деловым, как сводка биржевых новостей. — Я провел предварительный анализ по вашему запросу. Информация подтвердилась. Квартира на центральной улице была продана шесть месяцев назад.
— Кому? — спросила я, хотя уже знала ответ.
— Номинально — закрытому акционерному обществу «ВестаКапитал». Компания зарегистрирована за три дня до сделки. У нее один учредитель и генеральный директор — Строганова Таисия Борисовна.
— А деньги?
— В тот же день вся сумма от продажи была переведена со счета «ВестаКапитал» на личный счет Таисии Строгановой в банке Hellenic Bank Public Company, филиал в Лимассоле. На Кипре. Схема абсолютно прозрачная для тех, кто знает, куда смотреть.
Я поблагодарила его и повесила трубку. Картина прояснялась с каждой минутой. Они не просто мучили мою дочь. Они методично, шаг за шагом, лишали нас обеих всего. Юлиану — свободы и достоинства. Меня — единственного материального актива, плода моих пятнадцатилетних трудов. Мой приезд действительно просто ускорил финал их пьесы. Они вывели из тени свой план побега.
Я уже подходила к отелю, когда телефон зазвонил снова. Вера Павловна Орлова. Адвокат.
— Фаина Константиновна, — ее голос звучал жестко, без предисловий. — Я получила из Госреестра копии документов по сделке. У меня для вас новости. И они, прямо скажем, выходят за рамки обычного семейного спора.
— Я слушаю, — сказала я, останавливаясь перед входом в отель.
— Во-первых, подпись вашей дочери на договоре купли-продажи — грубая подделка. Это даже не попытка имитации почерка. Это факсимиле. Ваша дочь, скорее всего, даже не видела этих бумаг. Но это не главная проблема. — Ее голос стал еще более серьезным, в нем появились стальные нотки. — Таисия не просто продала квартиру самой себе через фиктивную фирму. Она ее заложила. Три дня назад она использовала эту квартиру в качестве залога для получения крупного кредита в «Промтехбанке». Очень крупного. Судя по всему, она планирует объявить дефолт по кредиту и уехать, оставив банк с неликвидным активом, обремененным судебными разбирательствами. Это уже не гражданское дело о мошенничестве, Фаина Константиновна. Это уголовное преступление в особо крупном размере.
Слова адвоката не повергли меня в шок. Они стали последним элементом пазла, который со щелчком встал на свое место, и уродливая картина предстала во всей своей полноте. Я спокойно выслушала ее, поблагодарила и сказала:
— Вера Павловна, вызовите, пожалуйста, такси. Мы едем к Строгановым. Сейчас.
Через сорок минут мы снова стояли перед высокими коваными воротами. Но в этот раз я не чувствовала себя ни прислугой, ни жертвой. Я была аудитором, пришедшим с внеплановой проверкой. На мне был строгий брючный костюм антрацитового цвета, шитый на заказ в ателье на Рю дю Рон в Женеве, белоснежная шелковая блузка и дорогие часы на запястье. Это была моя рабочая униформа. Униформа человека, который решает проблемы. Вера Павловна, высокая, подтянутая женщина с хищным блеском в глазах, стояла рядом, держа в руках тонкий кожаный портфель…
