Я переключаю линию, чтобы ответить на звонок из Берлина. Мой тон становится жестче, а фразы короче, пока я объясняю собеседнику, что условия кредитной линии неприемлемы и что мы будем рассматривать предложения его конкурентов. Следом — короткий разговор с Лондоном, где я обсуждаю с юристом детали создания трастового фонда для нового клиента. Закончив разговор, я откидываюсь в кресле и на мгновение закрываю глаза.
Тишина. Не та, мертвая, из особняка Строгановых, а живая, наполненная гулом города и удовлетворением от хорошо выполненной работы. Мой взгляд падает на тонкую папку, лежащую на краю стола. На ней аккуратный ярлык: «Дело № 734». Строгановы. Все их активы заморожены. Таисия и Олег ожидают суда в следственном изоляторе. Против них неопровержимые доказательства. Показания банковских служащих, финансовые документы, которые передала следствию Анжела, и, конечно, чистосердечное признание Клары Савельевны, которая заключила сделку со следствием в обмен на условный срок. Она оказалась мелкой, жадной и трусливой. Как и большинство людей, творящих зло из страха и корысти.
Квартира нв центре снова моя. Точнее, наша с Юлей. Документы о праве собственности лежат в сейфе. Каждый документ, каждая справка в этой папке — это кирпичик. Кирпичик в стене, которую я выстроила между моей дочерью и ее прошлым.
Я смотрю на часы. Пора. Самая важная встреча за день. Я еду не домой. Моя машина сворачивает с шумного шоссе на тихую проселочную дорогу, которая вьется среди соснового леса. Воздух здесь другой. Он пахнет хвоей, влажной землей и покоем. Реабилитационный центр «Тихая Гавань» — это не больница. Это скорее загородный клуб для тех, чья душа нуждается в отдыхе. Небольшие уютные коттеджи, ухоженный парк, оранжерея и полное отсутствие суеты.
Я нахожу ее в саду, у розария. Юля стоит на коленях на специальном мягком коврике и возится с землей. На ней простые льняные брюки и светлая футболка. Ее волосы коротко острижены, и это ей очень идет, открывая тонкую шею и упрямую линию подбородка. Она все еще очень худая, но той болезненной, изможденной худобы больше нет. А главное — ее глаза. Они ясные. Спокойные. В них больше нет того загнанного ужаса.
Она улыбается, увидев меня, и машет рукой, испачканной в земле.
— Мам, смотри. Это сорт «Пьер де Ронсар». Мне агроном показал, как правильно сажать. Нужно, чтобы корневая шейка была ровно на уровне земли…
