— И что же теперь?
Алина посмотрела на него долго и печально.
— Не знаю, Артём. Правда, не знаю. Но теперь я понимаю, почему папа все эти годы приходил с работы и подолгу сидел у маминой фотографии. Просто сидел и молчал. Я думала, он тоскует. А он ждал. Ждал справедливости.
Она сняла фату и положила на стол.
— Извини, мне нужно побыть одной..
Через полгода Леонида осудили. Условно. Возраст, первая судимость, хорошие характеристики. Однако бизнес пришлось отдать в счёт компенсации. Почти всё. Виктор Степанович денег не взял. Он перевёл свою долю на счёт хосписа — того самого, где когда-то лежала его жена Наташа в последние дни.
Алина с Артёмом не развелись, но что-то между ними треснуло навсегда. По вечерам она часто приходила к отцу. Просто посидеть рядом, выпить чаю, помолчать. Однажды она спросила:
— Папа, тебе легче стало?
Виктор Степанович долго смотрел в окно.
— Нет, дочка, — сказал он наконец. — Месть не лечит. Она только закрывает дверь. Но боль остаётся. Всегда остаётся. — Он помолчал и тихо добавил: — Но дверь закрыта, и это уже кое-что.
