Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее, его дыхание было тяжелым и напряженным. Она не просто говорила пустые слова, чтобы мотивировать его. Он видел это в ее глазах: она искренне, по-настоящему верила в него. И это, в свою очередь, заставляло его верить в себя. С решительным выдохом он подтянулся и сделал еще один мучительный шаг вперед.
Лицо Анны просияло.
— Вот так! У тебя получается!
Впервые с тех пор, как очнулся, Глеб сумел по-настоящему улыбнуться. Это не была вежливая улыбка. Не из чувства долга. Это было потому, что впервые за год он действительно снова почувствовал себя живым. И он точно знал, кого за это благодарить.
Анна не была похожа на других. Она никогда не относилась к нему как к объекту жалости или хрупкому пациенту. Она не видела в нем «миллиардера на больничной койке». Она видела… просто его. Просто Глеба.
И именно поэтому он обнаружил, что его все больше и больше тянет к ней. Всякий раз, когда она была в комнате, мир казался светлее. Всякий раз, когда она говорила, ее голос, казалось, вытаскивал его из навязчивой тьмы, которая все еще таилась на краю его сознания. И всякий раз, когда она прикасалась к нему — клала руку на его руку, чтобы поддержать, когда он шел, или просто поправляла подушку, — его кожу покалывало от тепла, которое он не мог толком объяснить.
Однажды вечером, после особенно долгой и изнурительной терапии, Анна предложила им прогуляться по частному саду клиники.
— Свежий воздух пойдет тебе на пользу, — сказала она с легкой улыбкой.
Глеб охотно согласился. Но чего он не ожидал, так это того, насколько совершенно иначе все будет ощущаться, когда он окажется за пределами этих четырех больничных стен. Прохладный ночной воздух на лице. Шум шелестящих деревьев. Луна, отбрасывающая мягкое серебристое сияние на мир. Впервые он снова почувствовал себя человеком…
Не пациентом. Не медицинской загадкой с потерянными воспоминаниями. Просто… собой.
А рядом с ним была Анна. Они шли медленно, Анна держала его под руку, поддерживая. Сначала Глеб думал, что это просто часть ее работы, часть ее сестринских обязанностей. Но потом он заметил и другое. То, как ее пальцы, казалось, задерживались на его запястье на секунду дольше, чем нужно. То, как она поглядывала на него, когда думала, что он не смотрит. То, как у нее слегка перехватывало дыхание, когда он подходил слишком близко.
И внезапно он понял. Она тоже это чувствовала. То же самое притяжение. Ту невысказанную, неоспоримую связь, которая вибрировала между ними.
Они остановились у небольшой каменной скамейки, лунный свет отбрасывал длинные тени на садовую дорожку. Глеб повернулся к ней, его сердцебиение внезапно стало неровным совсем по другой причине. Анна открыла рот, чтобы что-то сказать, вероятно, о времени. Но прежде чем она успела, Глеб протянул руку и взял ее ладонь. Ее губы приоткрылись от удивления, глаза искали его взгляд.
— Я ничего не помню о своей жизни до этой больницы, — признался он тихим, серьезным голосом. — Но одно я знаю точно.
Анна сглотнула, не отрывая от него взгляда…
— Что же?
Он крепче сжал ее пальцы.
— Я тебе доверяю.
Слова были такими простыми. Но для него они означали все. И, судя по тому, как у Анны перехватило дыхание, как ее щеки залились румянцем в бледном лунном свете и как она не отняла руку… она поняла. И на данный момент этого было более чем достаточно.
Ночь была беспокойной. Глеб ворочался на своей больничной койке. Его тело все еще было слабым, но разум лихорадочно работал. А потом… вспышка. Внезапный, яростный прорыв памяти прорвался через его подсознание, как прорванная плотина.
Дорога была темной. Лил дождь, барабаня по лобовому стеклу так сильно, что дворники едва справлялись. Глеб крепко сжимал руль, его разум все еще был затуманен после напряженной встречи, с которой он только что ушел. Что-то было… не так.
Затем, из ниоткуда… Фары, ослепительно яркие. Большой черный внедорожник вывернул прямо на его полосу, несясь к нему на полной скорости. Глеб резко дернул руль, его дорогие шины бесполезно заскользили по мокрому асфальту. Тормоза. Он вдавил педаль в пол. Они не сработали.
Сердце колотилось в груди, пока он отчаянно пытался восстановить контроль. И прямо перед моментом удара его взгляд метнулся на обочину. Там стояла темная фигура. И просто… смотрела. А потом — полная темнота.
Глеб резко открыл глаза, его дыхание вырывалось короткими, резкими вздохами. Пульс зашкаливал, холодный пот покрыл кожу. Воспоминание было таким ярким, таким ужасающе реальным. И теперь он знал правду.
Это не было несчастным случаем. Кто-то пытался его убить.
Анна заметила, что что-то не так, как только вошла в его палату на следующее утро. Он был другим. Легкая ухмылка выздоравливающего, которая начала у него появляться, исчезла. Все его тело было напряжено. Руки были крепко сжаты в кулаки по бокам.
— Глеб? — осторожно спросила она, подходя к кровати. — Что случилось?
Его пронзительные голубые глаза встретились с ее, но сегодня они были наполнены новой, холодной решимостью.
— Я кое-что вспомнил.
У Анны все внутри оборвалось.
— …Аварию?
Он коротко, отрывисто кивнул.
— Это не было несчастным случаем, Анна. Кто-то испортил мне тормоза. И там был человек… он стоял на обочине и… смотрел, как моя машина разбивается.
Анна почувствовала, как по спине пробежала новая волна озноба. Все, что она подозревала из файла… он только что подтвердил. Но оставался главный вопрос. Кто? И почему?
Следующие несколько дней Анна и Глеб копали глубже. Теперь, когда он был в более ясном сознании, он направлял ее, где искать, просматривая свои личные файлы, записи компании и все, что могло бы намекнуть на кого-то, кто желал его смерти…
