— А Борис? — спросил Роберт.
— По нему тоже картина интересная, — сказал Марат. — В лаборатории давно подозревали, что кто-то тырит препараты. Документально ничего не было, но внутренние проверки показывали недостачу именно по тем веществам, которые он вам тут рекомендовал. С постановлением суда можно поднять журналы, записи камер, сопоставить даты переписки и недостач. Там, я думаю, тоже будет чем заняться следователю.
Он помолчал, потом добавил:
— В общем, база для уголовного дела и по ним, и по ней вырисовывается. Но нам все еще нужен главный кусок пазла — попытка убийства, зафиксированная у вас дома. Без этого все можно попытаться списать на болтовню и фантазии.
— Значит, придется довести эту историю до конца, — тихо сказала я.
— Да, — подтвердил он. — Когда они писали, что вы по четвергам одна ездите в магазин, у меня сразу щелкнуло: они будут пытаться в ближайший четверг. Предлагаю перехватить инициативу.
— Как? — спросила я.
— В среду вы ведете себя как обычно, — пояснил Марат. — В четверг не едете в магазин, забывайте. Вместо этого во вторник или в среду вечером звоните Максиму и приглашаете их на семейный ужин в четверг. Под предлогом, что жизнь коротка и надо ценить время вместе. Они решат, что вы ничего не подозреваете, и что у них появился второй шанс.
Мы с Робертом переглянулись. Это было ужасно и логично одновременно.
— Дальше работаем мы с Андреем Николаевичем, — продолжал Марат. — В день ужина мы будем в машине у подъезда. Подключены к вашим камерам. Рядом скорая. Как только Валерия полезет сыпать порошок, мы все запишем. Потом ваша очередь сыграть свою роль, и наша — включить правоохранителей.
Вечером вторника я набрала Максима. Руки дрожали, но голос постаралась держать ровным, почти теплым.
— Сынок, — начала я, — я все думаю про тот день, про праздник. Страшно стало, если честно. Вроде давление, ничего серьезного, а все равно вздрогнула. Понимаешь, в нашем возрасте каждая такая ерунда напоминает, что жизнь не бесконечна.
— Мам, не говори так, — поспешно перебил он.
— Вот именно чтобы не говорить так, — продолжила я, — я решила: нужно почаще собираться без повода. Что ты скажешь, если вы с Валерией придете к нам в четверг на ужин? Просто мы четверо, спокойно посидим, поболтаем. Без гостей, без шума.
Повисла пауза. Я почти слышала, как у него там в голове что-то перекладывается.
— В четверг… — протянул он. — В принципе, да. Работы много, но вечером можно. Валерия обрадуется.
— В семь, как обычно? — уточнила я.
— В семь идеально, — ответил он. — Мама, я рад, что ты так говоришь. А то я переживал, что ты на нас обиделась из-за праздника.
«Переживать тебе есть из-за чего», — подумала я, но вслух сказала другое:
— Нет, сынок. Все хорошо. Я хочу, чтобы у нас был мир.
— Тогда договорились, — обрадовался он. — Мы еще и вино хорошее привезем.
— Только мне нельзя алкоголь, ты знаешь, — улыбнулась я в трубку. — Мне сок или компот, как детям.
— Все учтем, — сказал Максим. — Люблю тебя, мам.
— Угу, — ответила я. — До четверга.
Я положила трубку и очень долго сидела, глядя на телефон.
Четверг выдался ясный, солнечный. Я проснулась рано, будто организм сам понял, что сегодня — день экзамена. Роберт уже ходил по квартире, проверял провода, камеры, связь с Орловым и Маратом.
— Все в онлайне, — сообщил он. — Они уже проверяли картинку, звук хороший.
К пяти вечера пришло сообщение от Андрея Николаевича: «Мы с Маратом на месте. В машине у подъезда. Скорая в двух кварталах, в готовности. Все работает. Держитесь».
Я медленно накрывала на стол. Сделала лазанью — Максим с детства ее обожал. Салат, хлеб, простая домашняя еда. Все как всегда, как у обычной матери, которая искренне рада приходу детей. Потому что внешне я и была этой матерью. Все остальное оставалось внутри, как камень.
— Если в последний момент передумаешь, — тихо сказал Роберт, подходя сзади и обнимая меня за плечи, — скажешь. Всегда можно выключить свет, сказать, что тебе плохо, и отменить все к чертовой матери.
— Поздно, — покачала я головой. — Либо сегодня, либо потом они выберут момент без камер. Тогда у нас уже не будет шанса.
Он кивнул, прижал меня к себе сильнее. За 40 с лишним лет мы привыкли держаться друг за друга. Но так, как в этот день, мы, кажется, еще никогда не сжимали друг друга руками.
К 6:40 пришла еще одна короткая СМС от Орлова: «Мы на связи, картинка есть. Они подъехали. Глубоко вдохните».
Я стояла в прихожей, поправляла платок на плечах, ловила свое отражение в зеркале. На меня смотрела женщина, которая вроде бы вполне обычная: ни героизма, ни «железной леди». Просто жена, мать и бабушка возраста за 60, которая сегодня должна сыграть роль собственной будущей жертвы так, чтобы убийцы сами себя сдали.
В 7 ровно в дверь позвонили. Я вдохнула, как перед прыжком в холодную воду, натянула на лицо обычную хозяйскую улыбку и пошла открывать.
На пороге стояли Максим и Валерия.
— Мам, ты просто прекрасна! — Максим шагнул ко мне и обнял. — Совсем не скажешь, что недавно плохо себя чувствовала.
Я почувствовала его тепло, знакомый запах того же одеколона, что он носит с 20 лет. И от этой привычности внутри все сжалось: этим же телом, этими же руками он совсем недавно писал, как будет смотреть, как я умираю.
— Спасибо, сынок, — ответила я спокойно. — Проходите.
Валерия потянулась ко мне, чмокнула в щеку.
— Людмила Сергеевна, спасибо за приглашение, — сладко произнесла она. — Мы вот с гостинцем.
В руках у нее была бутылка дорогого вина и пакет.
— Вино Роберту Петровичу и Максиму, — пояснила она. — А для вас я купила хороший сок. Я же помню, что вам нельзя алкоголь из-за сердца.
Сок. Идеальный проводник для яда: без запаха, без цвета.
Я улыбнулась:
— Как ты внимательна. Спасибо…
