Но скрыть правду не удалось. Полковник Василенко был слишком опытным оперативником, чтобы поверить в «само прошло». Через два дня он вызвал Анну в пустой ординаторскую.
— Анна Викторовна Клименко, — произнес он, глядя в досье. — Она же Анна Сергеевна Мороз. Я знаю, что вы сделали ночью. И я знаю про Иловайск.
Анна молчала, глядя в пол.
— Вы не просто медсестра. Вы талант. Самородок. И то, что вы прячетесь здесь, меняя утки, — это преступление. Не против закона, против совести.
— Я не хочу воевать, — тихо сказала она. — Я свое отвоевала. Я убивала людей, полковник. Медик не должен убивать.
— Вы защищали раненых. Это другое. Слушайте меня. В СБУ формируется новое подразделение эвакуации. Нам нужны такие спецы. Не стрелки, а медики, способные вытащить бойца с того света в полевых условиях.
— Я отказалась от оружия.
— Вам и не придется стрелять. Ваше оружие — ваши руки. Соколенко жив и цел благодаря вам. Сколько еще таких ребят погибнет, потому что вы боитесь своего прошлого?
Этот вопрос повис в воздухе тяжелым грузом.
Прошло три месяца. Анны Мороз больше не было в штате киевского госпиталя.
Где-то на востоке, в заснеженной лесопосадке под Угледаром, группа спецназа готовилась к выходу на задачу. Среди суровых бойцов в белых маскхалатах выделялась небольшая фигура с огромным медицинским рюкзаком.
— «Тихая», проверка связи, — раздался в наушнике голос капитана Соколенко.
— На связи, командир, — ответила Анна. Ее голос был спокоен и тверд.
— Как настроение?
— Рабочее.
Она вернулась. Не ради войны, а ради жизни. Она приняла этот вызов. И теперь, когда где-то рядом рвались мины, она знала: она на своем месте….
