Стерильный гул флуоресцентных ламп эхом отдавался в безупречно белых коридорах частной кардиологической клиники «Печерская».
Анна Коваленко шла по ним, как делала это сотни раз. Она трудилась медсестрой на этом этаже почти два года, но сегодня все казалось… иначе. Что-то витало в воздухе.
Тревога поселилась в груди с той самой секунды, как ее внезапно вызвали. Кабинет Павла Ивановича Лисенко, заведующего неврологией. Зачем? Неужели она где-то ошиблась, пропустила что-то важное? Или, может, ее ждет перевод в другое отделение? Анна заставила себя глубоко вдохнуть, успокаивая нервы, и костяшками пальцев постучала в тяжелую полированную дверь из красного дерева.
— Войдите.
Она шагнула внутрь. Павел Иванович Лисенко стоял у панорамного окна, заложив руки за спину. Его взгляд, который обычно остро и внимательно оценивал персонал, сегодня был отстраненным. Он смотрел куда-то вдаль, на панораму Киева. В кабинете было душно. Смесь запахов стерильного антисептика и дорогой кожи кресел казалась густой, а сама атмосфера давила гораздо сильнее обычного.
— Анна, — произнес он наконец, оборачиваясь.
Голос у него был ровный, но в нем звучала такая серьезность, какой она почти никогда не слышала.
— У нас появился пациент. Он требует… скажем так, особого подхода. Эта работа не для тех, кто легко падает духом.
Анна непонимающе свела брови.
— Не для тех, кто легко падает духом? — аккуратно переспросила она. — Что это за пациент?
Лисенко смерил ее долгим, непроницаемым взглядом, а затем кивнул на пухлую медицинскую карту, лежавшую на его столе.
— Глеб Ткаченко, — сказал он.
Это имя ударило как гром. У Анны на миг перехватило дыхание. Глеб Ткаченко. Тот самый Глеб Ткаченко. Даже если бы фамилия не прозвучала мгновенным сигналом тревоги, обложка папки не оставляла сомнений. К ней была прикреплена черно-белая вырезка из газеты с детальным описанием жуткой автокатастрофы.
Уже год прошел с тех пор, как самый молодой миллиардер столицы попал в ту страшную аварию. Его эксклюзивный спорткар посреди ночи сорвался с моста. С тех пор он был в коме. А ведь раньше его имя не сходило с первых полос.
Глеб Ткаченко: гениальный, безжалостный и, казалось, абсолютно неуязвимый глава «Корпорации Ткаченко». Человек, сумевший в одиночку выстроить целую империю к своим тридцати двум годам. А что теперь? Теперь он был лишь призраком, живым разумом, который оказался в ловушке в собственном теле, не подающем признаков жизни.
— Семья навещает его крайне редко, — продолжил Павел Иванович, возвращая Анну к реальности. — А большинство сотрудников… ну, они выполняют необходимые процедуры, просто потому что так положено. Но этому человеку нужен кто-то по-настоящему преданный.
Он сделал паузу.
— Тот, кому будет… не все равно.
Анна закусила губу. Она услышала в его голосе невысказанную усталость и сомнение.
— И вы считаете, что этот человек — я?
Лисенко твердо кивнул.
— Считаю, да.
Анна медленно выпустила воздух из легких. Это была, без сомнения, пугающая задача. Ей предстояло выхаживать человека, который, возможно, уже никогда не очнется. Человека, чьи несметные богатства и власть когда-то вершили судьбы тысяч. И все же, где-то в самой глубине души, она знала, что скажет, еще до того, как открыла рот.
— Я согласна. Я этим займусь.
Губы Павла Ивановича сжались в строгую тонкую линию, но в его глазах мелькнул огонек одобрения.
— Хорошо. Ваша смена начинается сегодня…
