Но что-то не давало мне покоя. Я проверила реестры недвижимости. За последние пять лет дом Соколовых был трижды перезаложен. Последняя ипотека была оформлена всего шесть месяцев назад. Я не была финансовым экспертом, но это казалось чрезмерным для предположительно богатой семьи. Затем я обнаружила кое-что ещё: уведомление о просрочке платежей восьмимесячной давности. Судя по всему, проблема была решена, но финансовые проблемы в семье были налицо.
Когда Виктор позвал меня на ужин, я закрыла ноутбук, в голове крутились разные варианты.
— Думаю, у них финансовые проблемы, — сказала я, когда мы ели на крыльце, наблюдая за светлячками. — И у Тимура, и у его родителей.
Виктор медленно кивнул.
— И они увидели в Анне — и, как следствие, в нас — решение проблемы.
Как только я подумала о дорогом платье, которое Анна выбрала взамен, о внезапных изменениях, всё встало на свои места. Это была отчаянная попытка сохранить видимость.
— Как думаешь, Анна знает? — спросила я.
— Если знает, то она соучастница обмана. Если нет, то её используют.
Ни тот, ни другой вариант не приносил утешения.
В воскресенье вечером мы вернулись домой и обнаружили на крыльце посылку. Без почтового штемпеля, доставлена вручную. Внутри лежало официальное приглашение на плотном кремовом картоне: «Тимур и Анна Соколовы просят вас присоединиться к ним на примирительный ужин в пятницу, 12 июня, в семь часов. Ресторан «Белуга»».
К приглашению прилагалась записка, написанная от руки: «Пожалуйста, приходите. Нам нужно поговорить. Анна».
«Белуга». Один из самых дорогих ресторанов в городе. Место для деловых сделок и празднования юбилеев. Виктор вернул мне приглашение.
— Что думаешь?
Я думала обо всем, что мы обнаружили: о финансовых нарушениях, о свадебной катастрофе, о том, что все эти годы нас принимали как должное.
— Думаю, это еще один спектакль, — сказала я. — Еще одна попытка управлять ситуацией, не затрагивая реальных проблем.
— Итак, мы не идем?
— Мы не идем.
Я положила приглашение в начатую папку с надписью «Что мы отпустили». Оно оказалось там рядом с другими артефактами наших изменившихся отношений с дочерью.
В понедельник утром я проснулась с чувством цели, которого не испытывала уже много лет. После завтрака позвонила доктору Елене Ивановой, психотерапевту, имя которой узнала от подруги несколько месяцев назад.
— Хотела бы записаться на прием, — сказала я, когда мне ответила секретарша.
— Для меня? Не для семейного консультирования?
— Только для меня.
Слова прозвучали странно, но в моем сердце они были правильными. Только для меня. Не для того, чтобы исправить мои отношения с Анной. Не для того, чтобы стать лучшей матерью или женой. А для того, чтобы лучше понять себя.
Первая встреча была назначена на четверг. Виктор поднял бровь, когда я сказала ему об этом, но он выглядел довольным.
— Рад за тебя, — сказал он просто.
Во второй половине дня зазвонил мой телефон. Номер Тимура. Я отправила его на голосовую почту. Его сообщение было тщательно смоделировано, профессионально: «Маргарита, это Тимур. Надеюсь, у вас с Виктором всё хорошо. Мы с Анной были разочарованы, что вы не смогли присутствовать на свадьбе. Похоже, произошло какое-то недопонимание. Нам бы очень хотелось прояснить ситуацию. Пожалуйста, перезвоните мне, когда у вас будет минутка».
Недопонимание. Как будто слова Анны «вы не приглашены» могли быть неправильно истолкованы. Я не перезвонила.
Через два часа он снова позвонил. На этот раз я ответила.
— Привет, Тимур.
— Маргарита, спасибо, что взяли трубку. Вы получили наше приглашение?
— Получили.
— Отлично. Мы с нетерпением ждём встречи с вами и Виктором в пятницу. В «Белуге» новый замечательный шеф-повар, и я заказал отдельный кабинет, где мы сможем комфортно поговорить.
Его тон был ровным, уверенным — голос человека, привыкшего управлять ситуациями и людьми. Это противоречило моей новой осведомлённости.
— Мы не придем, Тимур.
Пауза.
— Понятно. Могу я спросить, почему?
— Думаю, вы знаете почему.
Снова пауза, более длинная. Тон изменился на холодный, прямой:
— Послушай, Маргарита. Я понимаю, что ты расстроена из-за свадьбы. Всё было эмоционально. Были допущены ошибки. Но Анна опустошена. Она ваша единственная дочь. Тебе не кажется, что ты должна дать ей шанс всё исправить?
— Должна? — это слово прозвучало как пощёчина. — Я ничего не должна Анне, — сказала я, удивляясь собственной уверенности. — И уж точно не должна вам ничего объяснять. Пожалуйста, не связывайтесь с нами снова, если вы не готовы к честному разговору, а не к представлению в дорогом ресторане.
Я повесила трубку, прежде чем он успел ответить. Мои руки тряслись, но не от страха, а от чего-то, что напоминало силу.
На следующий день я встретилась со Светой за чашкой кофе. Моя сестра позвонила, желая подробнее поговорить о случившемся. Мы сели за угловой столик в тихом кафе. Света выглядела серьезнее обычного.
— Я позвонила Анне после того, как вышла из вашего дома, — сказала она, помешивая свой латте. — Прямо спросила её, сказала ли она вам уйти со свадьбы. Она признала это, но попыталась оправдаться. Сказала, что родителям Тимура было не по себе от вашего стиля, что вы бы её смутили.
Я вздрогнула. Света потянулась через стол и сжала мою руку.
— Это чепуха, Маргарита. Я знаю тебя всю жизнь. Ты самый приличный человек из всех, кого я знаю.
— Спасибо.
— Знаешь, — продолжала Света, — она упомянула, что вы с Виктором наконец-то «перекрыли кран», что вы используете деньги, чтобы наказать ее. Она сказала это так, будто вы для неё — это только кошелек. Это заставило меня вспомнить то, на что я раньше не обращала внимания. Как она звонит тебе, когда ей что-то нужно, но оказывается слишком занята, когда ты предлагаешь встретиться. Как она говорила о твоем доме как о своем наследстве…
