«Отогрелась? Тогда утром исчезни из моей жизни».
Если бы Марк знал, что эти слова еще долго будут свербить в голове, как заноза под кожей, он бы, возможно, промолчал. Но в тот вечер он был слишком уставшим, слишком злым на весь мир и особенно на себя. За окном его черного немецкого седана ревела такая метель, словно сама зима решила смести с трассы все живое.
Ветер рвал темноту в клочья, фары выхватывали из небытия куски белого месива, а асфальт исчезал под колесами, словно пропасть.
— Да чтоб тебя! — Марк ударил ладонью по рулю так резко, что звук глухо раскатился по салону.
Он сбросил скорость неохотно, со злости, будто машина была виновата в том, что день пошел наперекосяк. Дела, партнеры, бывшая жена с бесконечными претензиями, сын, которого он видит реже, чем собственного бухгалтера. Все это слилось в сплошную головную боль. И тут он увидел ее.
На обочине, посреди бешеной вьюги, стояла тонкая, сгорбленная фигура, такая хрупкая, что казалось — стоит ветру подуть сильнее, и она просто разлетится снежной пылью. Она почти сливалась с белым, безжизненным пейзажем. Лишь темный силуэт и тусклое пятно рюкзака выделялись в сплошной зимней мгле.
«Ни один нормальный человек в такую погоду пешком по трассе не шатается», — машинально отметил Марк, щурясь и всматриваясь сквозь заснеженное лобовое стекло.
Он уже хотел проскочить мимо. Нога сама давила на газ. Но в последнюю секунду что-то дернуло его изнутри. Дурное предчувствие, запоздалая совесть или просто прихоть судьбы? Марк выругался и ударил по тормозам.
Дорогой автомобиль недовольно зарычал, скользя, прежде чем послушно остановиться. Он немного опустил боковое стекло. В салон мгновенно ворвался ледяной ветер, укусив за щеку, словно предупреждая: не связывайся.
— Садись, — кивнул он коротко, даже не взглянув на нее толком.
Девушка замерла, словно не поверила. Затем медленно, неуклюже потянулась к дверной ручке. Пальцы у нее дрожали так, что было больно смотреть. Она открыла дверь и буквально упала на сиденье. Неудачно, резко, так что Марк невольно скривился. Она промерзла до синевы. Кожа казалась почти прозрачной в тусклом свете фар. С длинных волос, слипшихся от снега и льда, стекали холодные капли. На ней была тонкая, давно не новая осенняя куртка и потертый рюкзак. А в глазах — взгляд загнанного зверя.
— Я ненадолго. Спасибо, что остановились, — выдохнула она ломким голосом, поспешно закрывая дверь.
— Мне все равно, — резко обрубил Марк. — Просто не сдохни тут в салоне. Обивка дорогая.
Она подняла на него глаза. Большие, испуганные, обиженные и абсолютно беззащитные. Ей даже не нужно было ничего говорить. Ему самому вдруг стало тошно от собственных слов, от чужой беды рядом, от собственной черствости. Она промолчала. Лишь крепче обхватила себя руками, словно защищаясь и от холода, и от мира разом.
Машина мягко рванула вперед, скользя по пустой зимней трассе. Тишина между ними была такой густой, что, казалось, ее можно было резать ножом.
— Как тебя зовут?
— Алина.
— То есть Алина. А вас? — Она сбилась, словно этот простой вопрос был для нее испытанием.
— Марк, — коротко ответил он. — Ну что, Алина, подброшу до дома. Ты где живешь?
Пауза затянулась слишком надолго.
— Нигде, — наконец выдохнула она.
Марк скосил на нее взгляд, чувствуя, как вновь закипает раздражение.
— Как это нигде?
— А какое вам дело? — в голосе впервые промелькнуло что-то похожее на едва сдерживаемую злость. — Если хотите высадить — высаживайте. Я вас не просила останавливаться.
— Замолчи, — буркнул Марк, пряча смущение за привычной грубостью.
Ворчание всегда было его лучшей защитой от чужой боли, которая рисковала пробить в нем брешь. Дорога тянулась в липком, напряженном молчании. Она сидела, прижавшись к двери, словно пыталась стать меньше, незаметнее. Марк смотрел на трассу так сосредоточенно, будто мог прожечь асфальт взглядом. Но иногда все же бросал на незнакомку короткие взгляды. И тут же ругал себя за эту мягкость, за любопытство, за желание понять, что с ней случилось.
Когда вдали вырос его дом — темный силуэт на окраине элитного поселка, — он сам себе показался карикатурой на богатство. Особняк вынырнул из темноты, как огромная тень, которую фары разрезали желтоватыми полосами. Алина смотрела на здание так, будто оно могло укусить или обрушиться на нее в любую минуту.
Марк загнал авто во двор и затормозил возле небольшого уютного гостевого домика из кирпича, стоявшего рядом с основным зданием. Над крышей лениво курился дым из трубы — камин был заранее растоплен прислугой. Он вышел из машины, даже не оглядываясь, и бросил ей связку ключей.
— Там камин работает, погрейся, переночуй. А утром свободна, на автобус деньги оставлю.
Она вздрогнула от его сухости, но лишь тихо опустила взгляд и прошептала:
— Спасибо…
